Батальон четверых

     Одна солдатская участь  на всех  здесь, в Афганистане. И  ей, серошинельной судьбинушке, ой как все равно, в каких ты званиях,  в каких родах войск пребываешь за Кушкой. В начале лета 1988 года на нашем военном аэродроме под Кабулом в одночасье сгорело прямо на полосе пять изготовленных к боевым вылетам штурмовика. Легендарные «сушки» были  под горловину заполнены горючим и под завязку несли весь положенный боевой комплект. Отчаянно точный пуск ракеты моджахедом с нависающей над авиабазой высоты 1700 метров над уровнем моря зажег вначале одну крылатую боевую машину. А дальше, как по цепочке, пламя в несколько секунд настигло еще четыре изготовленных к вылету наших самолета.

Несколько тонн топлива придали адскую силу подрыву авиационных ракет и снарядов.   Гигантский пожар удалось ликвидировать лишь через несколько часов. Техника-то ладно. С просторов Союза ее пришлют, тогда еще не оскудел своим производством военно-промышленный комплекс. Людей жалко. А чтобы понапрасну больше не отправлять на родительское горе «черные тюльпаны», да «грузы 200», командиры решили на самой вершине той горы поставить заставу десантников.

3 взвод 7 роты 3 батальона 317 гвардейского парашютно-десантного полка 103 гвардейской воздушно-десантной дивизии получил боевую задачу надежно оседлать  высоту 1700, создать на тех безжизненных склонах опорный пункт. Слова приказа, звучали, конечно, гордо и даже патетически. Да только  в жизни пришлось шестнадцати гвардейцам-десантникам превратиться в легендарных непальских шерпов. «Вертушка» смогла забросить груз и оружие только до подножья горы. Погода в горах известна своими перепадами – летним днем солнце нестерпимо палит, раскаляя камни по температуры жаровни. Ночью же здесь зуб на зуб не попадает от холода. А уж зимой и вовсе несладка ты солдатская лямка на ледяных горных склонах, сродни испытаниям суворовских чудо-богатырей в Альпах, да скобелевских молодцов на Балканах.

Гвардии рядовой Феррух Гаджибайрамов, хоть и родом из Дагестана, с трудом выдерживает невероятную тяжесть горной воинской жизни. На пост боевого охранения гвардейцам вначале пришлось заступать на абсолютно голой скалистой вершине, от ветра и солнца не спрятаться ни днем, ни ночью.   Армейскую палатку вшестером на вершину поднимали неделю. Со всем грузом – оружием, провиантом и снаряжением – справились лишь за месяц.

Феррух, как единственный горный житель среди «равнинных» ребят из Питера, Украины да Кубани, как-то в одночасье превратился в нештатного прораба. Издревле весь Кавказ строит свои дома из дикого камня, выкладывая прочные, на века, высокие стены минаретов мечетей   и сторожевых башен без раствора, подгоняя камень один в один. С детства он видел как соседи, родственники возводят постройки, где-то и сам помогал, искал и приносил природные «кирпичи». 

Как живешь без меня, сейчас, родной Дербент? Письма из дома идут так долго в Афганистан. А солдатскую радость от весточки из дома не передать словами. Мать и отец обстоятельно пишут обо всех событиях огромного рода – кто женился, как играли свадьбу, кто построил дом, а кто из родни поступил в институт.  Хотя самим родителям тяжело вдвойне, зная, где сейчас их сын. Мать, как узнала о том, где предстоит служить сыну, потеряла сознание от переживаний. Но в письмах не показывала ни буквой, ни словом о своих материнских страданиях. Почитаешь такие строки, написанные до боли знакомым почерком, легче на душе становится. И ветер не так промозгло задувает под видавший виды десантный бушлат, а мороз не так добирается  до самых солдатских, живых, несмотря на все испытания, косточек.

Полтора года назад, 13 мая 1987 года партия дербентских парней прибыла в Махачкалу. В спортзале одной из школ, ближе к военкомату, два десантника-«покупателя», офицер и сержант, устроили для призывников соревнование – подтягивание на перекладине, отжимание на брусьях, да лазанье по канату. Феррух, крепкий спортивный парень, с испытаниями справился с удовольствием. Оттого «борт», видавший виды и тысячи   будущих и настоящий десантников Ан-26, вскоре перенес его подобно сказочному джину вместе с другими кандидатами в крылатую пехоту из Пятигорска в Фергану. Здесь располагались ворота в Дагестан, десантная «учебка». Шестьдесят восемь дагестанцев, ребят с обостренным чувством собственного достоинства и  справедливости, сразу показали свой характер. Кто-то из постоянного состава учебной части сказал в адрес новобранцев обидные слова. А дальше как закрутилась «карусель», что едва успокоили разбушевавшихся не на шутку парней.

Потом отцы-командиры доходчиво объяснили: хорошо, что вы, земляки, такие дружные, в обиду друг друга не даете. Только здесь вы не представители вооруженных сил отдельно взятого Кавказа,  а солдаты великой страны. Воевать, а если придется и умирать, предстоит вам вместе с сибиряками и уральцами, таджиками и узбеками, прибалтийцами и дальневосточниками, словом, со всеми республиками СССР. Если, конечно, хотите жить и побеждать в той горно-пустынной стране, которая живет в средневековой эпохе и по собственным обычаям.

Полгода в «учебке» показались вечностью. Жара, невероятная физические нагрузки, боевая подготовка без условностей, прыжки с парашютом, наряды и караулы – испытание не для тех, кто слаб волей и телом.

Впрочем, специальность водителя «Урала», кою гвардии рядовой Феррух  Гаджибайрамов пытался овладеть в Фергане, оказалась им освоена, деликатно выражаясь, недостаточно. В советском гарнизоне афганского города Калат, что невдалеке от пакистанской границы, его первые же пробные «заезды» резко сократили количество зеленых насаждений в военном городке и сделали более округлыми немало углов в вылепленных из глины домах.   Начальник автослужбы, надо полагать, употребил все несловарное богатство разговорного русского языка в адрес преподавателей автомобильного дела из ферганской «кузницы» десантных подобных «кадров».

На первых же стрельбах несостоявшийся водитель-«уралец» выбил все  мишенные «десятки». Ротный оценивающе взглянул на крепкого дагестанца и принял решение – быть тебе, новоявленный десантник, пулеметчиком. Тот обрадовался, ведь не каким-то «водилой» теперь предстояло служить, а самым настоящим пулеметчиком. Правда, никто из новых сослуживцев Ферруха не разделил с ним его радость.

На первом боевом выходе Феррух познал сполна всю истину пословицы, сколько времени отводится десантнику на орлиную ипостась, а сколько – на все остальное. Бронежилет, пулемет, боезапас, вода и продукты потянули все вместе где-то на 60 кило при его собственном весе в 71 килограмм. Командир разрешал из положенной амуниции заменить лишь сапоги на кеды. Отряд из пятнадцати человек высадили за несколько десятков километров от предполагаемой засады на караван из Пакистана. Пока дошли до назначенной точки, сошло не семь,  а семьсот семьдесят семь потов.  Тогда все обошлось спокойно. Каравана так и не дождались, лишь зря просидели в засаде несколько суток.  

Следующий раз все оказалось намного серьезней. В «духовском» караване шло более ста вооруженных до зубов моджахедов. Группа десантников сыграла на внезапности и с четверть часа поливала врага огнем из всех стволов. Но душманы быстро оправились и организовали оборону. А как только поняли, сколько против них шурави, начали их грамотно окружать.   Десантники рванули, сколько было сил, назад, к месту, где их должен был забрать вертолет. Задача выполнена, а при многократном превосходстве противника на чужой территории продержаться более получаса – невыполнимо. Так быстро еще в жизни Феррух не бегал. Правда сухпаек и воду, пришлось побросать, ведь в бою помогут выжить лишь родной пулемет и патроны.

Всего за шестнадцать месяцев службы в Афганистане десантник Гаджибайрамов шестнадцать раз выходил на боевые задания. Через много лет, уже став подполковником, проведя в вооруженных конфликтах  на Северном Кавказе еще шесть лет своей жизни, он поймет, в чем же разница между Той войной и чеченскими кампаниями. Там, в Афгане, не было у него, 19-летнего парня, того чувства несправедливости, которое возникло на охваченном горнилом братоубийственной войны родном Кавказе. Простые люди в том же Калате хорошо относились к ним, солдатам великой страны. По большому счету от «человека с ружьем» из страны Советов зависело благополучие и безопасность афганцев, их мирная и привычная жизнь. Спору нет, грязи хватало и в то время, ведь сколько раз ему и друзьям-десантникам предлагали местные мальчишки купить наркотики.   Кое-кто из его сослуживцев и не отказывался. Но сам Феррух помнил слова отца – не вздумай, жизнь променяешь на сомнительные грезы! Только отчего, когда его доблестный гвардейский десантный полк уходил в Кабул, сами афганцы провожали советские войска цветами и песнями, в благодарность за годы мира и спокойствия, кои после уже 20 с лишком лет так и придут на их землю.

Тогда, 20 лет назад, на высоте 1700, они, 16 десантников заставы вгрызались в скальный гранит. Горные орлы невозмутимо парили чуть поодаль от неспокойных шурави. Саперы взрывами делали углубления. Но для заряда надо было пробить хотя бы небольшой шурф. От лома руки покрывались кровавыми мозолями, острие железного «карандаша» не просто тупилось, а распластывалась от бесчисленных ударов о гранитную твердь металлической «розочкой».

Прошел вместе с тем месяц, другой. Появились оборудованные невероятным трудом десантников позиции, склад, кухня, «каменки» - так по аналогии с землянками они назвали тесные  укрытия, где можно было хотя бы немного укрыться от ледяного ветра. Моджахеды знали о предстоящем выводе наших войск и каких-то серьезных вылазок против заставы не предпринимали. Обстрелы продолжались же постоянно.

Однажды, возле минометной позиции, Ферруха, к тому времени уже сержанта, «припечатал» к земле взрыв гранаты. Его немного оглушило, но даже в санчасть не отправился. Все ведь обошлось, а кто вместо Ферруха будет заступать в дозор, пока он будет наслаждаться белизной простыней и миленькими личиками медсестричек в лазарете?

 Напряжение на заставе возрастало. Выдержать мощный пресс из опасности и страха, невероятных физических усилий оказалось под силу далеко не каждому. Простое замечание сержанта повару, тот был родом из одного портового города, мол – не надо ночевать на кухне, раз положено спать в «каменке», значит будь добр, так и делай. Но у того парня нервы оказались ни к черту, схватил автомат,  уж он был у всех всегда под рукой и с досланным патроном в патроннике. Раздалась очередь. Чудом никто не пострадал, успели сразу скрутить, уж что-что, а делать это десантура умела.  Злобы к «стрелку» не испытывал ни один из пятнадцати ребят на заставе. Здесь и у здорового человека  психика может не выдержать. А у повара, как выяснилось, еще дома было не все в порядке с психикой. Как только его призвали в десант, да еще отправили в самое пекло?

Настоящее чувство опасности пришло позже. За месяц до окончательного вывода наших войск из Афганистана с заставы сняли для его прикрытия всех, кроме четверых человек. Днем и ночью над горсточкой десантников нависала неминуемая смерть.  Постоянно они обходили все огневые позиции, давали с каждой по нескольку очередей, бросали гранаты. Авось, противник и не поймет, сколько здесь парней в  тельняшках. Словом почти как у Леонида Соболева, нас мало, но мы – тельняшках, а четыре моряка – батальон. А еще помогал Джек, «штатный» пес седьмой роты. Отчего еще они даже шутили, все как в известном фильме «четыре десантника и собака».

Джек, боевой пес, несколько лет был ротным талисманом. Но, лихие ухари из разведки дивизии, когда снимали с постов их заставу, незаметно им одним ведомыми посулами переманили четвероногого десантника  к себе на службу. То ли у наследников легендарных пластунов тушенка оказалась вкуснее, то ли боевая работа интересней, но Джека больше никто из десантников так и не увидел.

Война для Ферруха и его друзей закончилась столь же внезапно, как и началась. С цветами, торжественно их провожали из Афганистана. В Витебске, в воздушно-десантной дивизии оставалось дослужить всего несколько месяцев. Потом, его преобразованный, но так и не снявший тельняшки, полк перебросят в Нагорный Карабах, где загорится один из первых пожаров на земле «единого и могучего». Но гвардии старший сержант Гаджибайрамов уже вернется домой, где его будут ждать всего шесть лет мирной жизни. С одним лишь напоминанием о войне, медалью «За отвагу», кою ему через год вручат в военкомате.

В середине 90-х годов уже прошлого столетия старший сержант запаса станет лейтенантом на уже новой войне, о которой еще не пришел черед рассказать всю правду. Подполковник Гаджибайрамов с теплотой и одновременно  болью вспоминает те 16 «афганских» месяцев как лучшее время своей жизни. Все испытания на прочность были им, пройдены там, в Афганистане, где осталась его юность, куда по-прежнему зовет его сердце.   В любом случае Феррух искренне верит что, как человек и гражданин, он родом из того третьего взвода, седьмой роты. Вся последующая жизнь показала, насколько ценна закалка войной, пройденная в юности.  И, если родина вновь призовет, готов вновь вернуться на те, опаленные войнами скалы выполнить приказ родины.