Военные комендатуры Чечни

Военные комендатуры Чечни... Именно в них создавались основы будущей гражданской администрации мирной ныне горной республики. Как проходила там служба - тема для серьезного литературного исследования. Мне же довелось пообщаться с тремя офицерами, в разные годы прикомандированных в комендатуры.

Рассказ первый.  «Ночь наша, день ваш, урусы»

В  опаленный войной, разрушенный Грозный капитан-лейтенант Дмитрий Левченко попал накануне Дня ВМФ России в 2000 году. Для его будущих сослуживцев из военной комендатуры Заводского района Грозного непривычно было видеть моряка в центре разрушенного двумя войнами города, да еще в кремовой рубашке с короткими рукавами. Впрочем, флотские здесь были далеко не в «гордом» одиночестве, кроме него здесь был и черноморец-финансист  капитан Вячеслав Воскун. Ценность первых подарков в честь праздника военных моряков Дмитрий оценит позже. А пока он мало понимал всю востребованность новенького «камуфляжа», зарядов к подствольным гранатометам с особым «прыгающим» эффектом.

Потом, уже в Севастополе, Дмитрий посмотрит, как нелепо здесь оборудуются позиции по мероприятиям антитеррора. Зачем усиливать впереди бетонные стенки мешками с песком. Если в них попадет гранатометный выстрел, стрелок непременно будет посечен мелкими и острыми осколками. В Чечне, по всем проверенным кровью методикам, подобный «буфер» укладывался за бетоном, ближе к бойцу. Как последняя защита, на случай, если уже не выдержит бетон.

Буквально в первую неделю пришлось стать свидетелем потрясающей по жестокости провокации. Ночью наши посты вдруг вблизи услышали женский плач. Посмотрели в прибор ночного видения – идет русская женщина, похоже, облитая кислотой. Комендант полковник Александр Чистяков на свой страх и риск приказал ее впустить на территорию. Доктор определил страшные поражения поверхностных тканей.  От немедленной смерти от болевого шока несчастную удерживала лишь невероятная доза наркотиков. Полковник сразу заподозрил неладное, приказал – ночь не ночь, везти женщину в районную больницу. Если умрет здесь, в комендатуре, обвинят российских военных в изуверстве. Наутро все его опасения подтвердились. Чуть свет к воротам подъехали съемочная группа одного из центральных каналов, представитель местной прокуратуры, правозащитные организации.

Психологическая война против федералов здесь ведется цинично, жестоко, на нее не жалеют ни средств, ни времени.

Проверено войной. Сквозь призму именно этого понятия здесь проходит каждый твой шаг, неважно – солдат ты или генерал. По тревоге к бойницам на позиции штаба комендатуры выдвигались все, включая самого коменданта. Каждый здесь воспринимался вне зависимости от должности боевой единицей, имел, образно говоря, свой сектор обстрела. Бдительность несения караульной службы достигалась на первый взгляд жестоким образом. Всем, кто первый раз попадал на территорию  «ни мира, ни войны»  показывали одни и те же видеосъемки, сделанные боевиками. Девять наших солдат под командой сержанта заняли блокпост. Ночью часовой заснул на посту. Всех ребят взяли в плен без единого выстрела. А потом, методично, одного за другим, обезглавливали. Дмитрий несколько раз пытался досмотреть «учебное» пособие до конца, но так и не смог. А поначалу даже думал,   здесь определена граница жестокости. Оказалось, нет. Осенью лейтенант и прапорщик возвращались из отпуска, где-то задержались, вынуждены были «ловить» такси.  Затем, все, что от них осталось, подкинули к комендатуре, опять же вместе с «видеоотчетом». Над ребятами измывались, потом … сварили заживо  в котле.

Проверено кровью:  патрон в патронник не досылать, оружие держать на предохранителе.  При погрузке раненого один из солдат, пренебрегший этим правилом, случайно нажал на спусковой крючок.   Готовились везти одного в госпиталь, пришлось отправлять двоих.

До сих пор, хотя прошло уже три года, Дмитрий не может без опаски смотреть на «девятки» белого цвета. Одна такая неуловимая «мечта» любого чеченского мужчины несколько недель терроризировала весь Грозный. «Жигули» с боевиками выскакивала с невероятной дерзостью на середину перекрестка, открывались окна, после нескольких автоматных очередей машина уходила что называется «огородами» в трудно отслеживаемом направлении. Три или четыре наших милиционера так получили ранения. «Наскоки» продолжались до тех пор, пока бандиты не нарвались на весьма серьезных ребят из западносибирского РУБОПа. Те как раз на двух «бэтээрах» возвращались с боевой операции.  Настроение у рубоповцев было, мягко говоря, никудышным. «Потянули пустышку», словом, сходили в никуда.  А здесь добыча сама идет в руки. Спецназовцы молча спрыгнули с брони, пошли во весь рост – как в кино –   ведя огонь с пояса, в упор, не целясь. Потом в железном хламе нашли трех чеченцев, лет восемнадцати-девятнадцати.

Боль потерь, не забыть навек горечь на душе, когда гибнут друзья – нелепой и  несправедливой кажется их смерть. Майор Сабир Шамуратов, начальник инженерной службы, обезвредил сотни и сотни  зарядов, установил тысячи хитроумных мин-ловушек. И до гибели как сапер не ошибся ни разу. Шальным осколком его сразило сразу насмерть. В то день по нелепой случайности Сабир не одел бронежилет…

За два с половиной года Заводская военная комендатура города Грозного  потеряла только убитыми сорок восемь солдат и офицеров.

Вечная им память.

Поколение чеченских детей войны не знает о спокойной, мирной, жизни. Но говорить о том, что все жители многострадальной Чечни поголовно боевики – не знать реальной обстановки. В комендатуре на особом счету  находился усиленный взвод, полностью сформированный из оппозиционеров, надтеречных чеченцев.

Взводный лейтенант Хамзат Астаниров воевал с дудаевцами еще в середине девяностых. После соглашений  в Хасав-Юрте противники бандитского режима оказались в одиночестве, три года они за свои деньги строили укрепления, покупали оружие, формировали отряды самообороны. И в том жестоком противостоянии подчас, все средства были хороши. Пощады от единоверцев никто из оппозиционеров не ждал.  Ваххабиты,  басаевцы, масхадовцы уже в эпоху своей пресловутой победы  не пользовались  поддержкой большинства народа. Подобно герою «Грозовых ворот» чеченскому воину Шаху здесь находились тысячи несогласных с криминальными порядками, лицемерно замешанных на религии. До сих пор в Чечне воюет командир первого чеченского отряда специального назначения. В 1996-м, когда федеральные части покинули Грозный, спецназовцев зажали во дворце Дудаева. Боевики предложили – сдайте нам вашего командира и всех вас отпустим живыми, клянемся на Коране. Отношения в отряде были братские. Боевому командиру предложили уходить по подземным коммуникациям. Мол, скажем, тебя не было, смылся, как запахло жаренным. Они попрощались, как оказалось, навек. Всех,  кто вышел сдаваться,  закопали живыми в землю. При этом палачи куражились над жертвами, говорили, мы же держим слово, вас отпускаем живыми, в землю. Командир уже десять лет не может спать спокойно, до сих пор мстит за каждого своего воина. Недавно был удостоен высокой правительственной награды.

Первое недоверие к «российским» чеченцам постепенно перерастало в настоящую дружбу.   После двух суток боевой операции в горах наша группа возвращалась через родное село Первомайское одного из солдат чеченского взвода – Муслима Астанирова. Тот предложил заночевать у него дома. Дмитрий и другие офицеры поначалу отказывались. Мол, если не успеем до комендантского часа, остановимся, хоть и рискованно,  в поле. Солдат обиделся, зачем обижаете недоверием, там, на службе, мы караулим и воюем на совесть, не допустили ни одного нарушения. А  в нашем селе чего вам бояться, если вы наша гости.

Село поразило своим спокойствием. Муслим сказал сразу, по здешним улицам можете ходить без оружия. Порядок здесь охраняют наши, назначенные старейшинами,  патрули. Впервые за долгие месяцы именно здесь Дмитрий с товарищами смог выспаться «расстегнув ремни».

Молодое поколение чеченцев уже не столь охотно ведётся на призывы воевать с федеральной властью. Первый год в Грозном, не было ночи без обстрелов, без боев по принципу – день ваш, урусы, а ночь наша. Потом желающих просто пострелять резко поубавилось. Юные да горячие головы усмирило возросшее боевое мастерство наших солдат, русские научились воевать так, что уходить от возмездия стало почти невозможно. А более опытные боевики и раньше предпочитали лишний раз не рисковать, проводя диверсии и нападения после тщательной подготовки, на которую стало требоваться все больше сил и времени. Простые люди откровенно устали от войны и нередки случаи, когда к воротам комендатуры подъезжают чеченцы и предупреждают – мол, там-то и там-то на дороге идет подозрительная возня, проверьте. Подобные наводки, как правило, подтверждаются.  

Смех и грех, но однажды взяли в горах архив шариатского суда. Мало кто знает, что в обычной переписке и для составления официальных документов чеченцы пользуются русским языком. Материалы одного «дела» вызвали бурный смех всех, кто с ними ознакомился. Мама пишет жалобу – мол, я, бедная вдова, не ела, ни пила, сыну на восемнадцатилетие на подарок  копила.   Подарок же был не модный прикид от Кутюр, а изделие от Калашникова особо ценного калибра 7, 62-мм. После того, как поспел срок, любящая мамаша отслюнявила из заветного чулка необходимую сумму и отправила чадо за покупкой в село, славящееся оружейным базаром. Там молодому человеку банально навтыкали по физиономии и  отобрали деньги. Суд постановил – баксы и АК-47 вернуть бедной вдове, а обидчикам сына по пятьдесят ударов плетьми.

Понятно, от таких «правопорядков» местные жители сами страдали. И восстановление федеральной власти восприняли как приход хоть какой-то справедливости. Первые выплаты пенсий и  социальных пособий проводили военные, Дмитрий сам не раз принимал участие в их организации. После десяти лет «прощенных» денег для здешних пенсионеров было настоящим  шоком получить законные, заработанные десятилетиями труда деньги. Схема выплат была предельно проста и совершенно несхожа с тем, чем сталкиваются обычные российские пенсионеры. Окошко кассы, кассир, рядом находится  офицер комендатуры, чуть поодаль  - наряд милиции. Дедушке или бабушке надо десять раз объяснить, где и как расписываться, помочь пересчитать деньги. Затем, их провожали до автобусной остановки, а если надо, то и домой. Поживиться  старушечьими копейками находилось немало желающих, в основном наркоманов. Кстати, вдовы  убитых боевиков получают от российского правительства пособие по утере кормильцев. Отыгрываться на женщинах и детях Россия не собирается.

Комендатура занималась всем – от пенсий, до взяток на блокпостах командировочных гаишников и омоновцев. После одного из сигналов от местных жителей комендант, патологически ненавидевший поборы, приказал  на каждый блокпост  направить для контроля по офицеру. Причем, из-за срочности  пришлось в нарушении правил воспользоваться одним «уазиком» без положенного прикрытия. Метрах в четырехстах от последнего блокпоста нарвались на засаду. Контрактник-водитель  со страху забился под машину, заорал, мама, забери обратно. Срочник-связист обнял рацию крепче любимой девушки, накрыл телом и отполз немного  в сторону, занял позицию и открыл огонь. Дмитрий   в первые же мгновения получил ранение. Пулеметная пуля прошила борт и попала в ногу. Сгоряча он даже не почувствовал боли, буквально вывалился из машины, дополз до столба, где было сподручней стрелять. Патроны быстро подходили к концу. Тогда он приказал радисту открытым текстом в эфире запросить помощи. На счастье с задания возвращались спецназовцы. Опытные офицеры решили на всякий случай, со всеми предосторожностями,  проверить – в чем дело. Боевики поняв, дело запахло керосином, поспешили убраться восвояси. Омоновцы с расположенного рядом блокпоста даже не удосужились выйти на связь и вызвать подкрепление. После госпиталя Левченко узнал – комендант лично написал ему представление на орден Мужества, а солдату на медаль «За отвагу». Поначалу, капитан-лейтенант не придал словам Чистякова ни малейшего значения. Мол, знаем, кому и как доходят все награды. Но через два года, уже в Севастополе, на День независимости России командующий Черноморским флотом адмирал Александр Татаринов вручил ему боевую награду.

А медаль Жукова вместе с другом Вячеславом Воскуном «заработали» там, где готовились схлопотать «по шапке». Летом 2001 года по Грозному был издан приказ о запрете применения крупнокалиберного оружия. После выхода на задание возвращались с группой на место постоянного базирования. На площади Минутка заметили подорванный на фугасе бронированный «бобик» спецназа министерства юстиции. Милиционеры не могли подойти и помочь, из расположенных вдалеке высотных домов били снайперы. Что делать? Ведь накрыть их не представляло особого труда, в колонне была зенитная установка. Но приказ есть приказ. Несколько мгновений раздумий прервал крик о помощи. Пулеметчик получил приказ и «порезвился» от души. Под прикрытием огня, на обычных «Жигулях» за считанные минуты удалось вывезти всех раненых.

Потом, когда доложили коменданту, то   услышали в ответ – не бросать же было раненых. А насчет нарушения приказа, то в городе действует пять комендатур. Поди и разбери, кто стрелял. Командир отряда спецназа минюста разобрался,  кто стрелял. Через неделю позвонил, в самых теплых словах благодарил, добавив в конце разговора, что будет ходатайствовать о награде для спасителей своих бойцов.  Выяснилось, что спецназовцы, невзирая на ведомственную принадлежность, везде одинаково крепко держат слово. 

После его войны жизнь, подчас,  брала Дмитрия в оборот, обстоятельства постоянно диктовали «курс на излом». Но выстоял как человек, радуясь каждому прожитому дню, с радостью принимая каждый рассвет в своей новой жизни. Без войны. И не испытывая разочарования в Отечестве,  в службе. Сейчас произошел очередной поворот  - недавно получил назначение на должность главного инженера одной из частей, звание капитана 3 ранга получил на должности начальника службы химической и радиационной защиты большого противолодочного корабля «Керчь».

В любом случае останется память о тех, кто все эти два с половиной года был рядом, помог познать суровую науку побеждать там, где нет ни мира ни войны. Полковники Ильдус Нургалиев, Сергей Нефедов, подполковники Александр Огоньков, Сергей Антонов, рядовой пулеметчик Сергей Просеков. Всех не перечесть. Но каждый из них оставил вовек в сердце о себе память солдата.

 Рассказ второй. Там, где гора Бено-Ведено….

-Какие отношения между людьми  на войне – лучше или хуже, чем в мирной жизни? – переспрашивает меня капитан 2 ранга Андрей Петров.

В Чечне он пробыл два года в должности заместителя коменданта по воспитательной работе комендатуры Шелковского района. 

-Сложно ответить со всей однозначностью, - продолжает он. - Если так разобраться, то попал  в Чечню в уже  период относительного затишья. И сам Шелковской район, где я служил, не считается особенно воинственным. Крупномасштабных  боевых действий там не велось даже в первой чеченской кампании. За два года боевые потери в нашей комендатуре составили двенадцать человек убитыми и ранеными. Немного, даже по тамошним «мирным» меркам. И в районе горы Бено-Ведено, где мы располагались после вывода подразделений федеральных сил из станицы Шелковской, было также относительно спокойно.

Хотя, как оценивать категориями много или мало человеческие жизни. Капитан Вадим Романюк воевал в Афганистане, в первой чеченской кампании, был награждён орденом Красной Звезды. Офицер с большой буквы, кои служат «не за звания и не за ордена», выслуживая сполна свои «капитанские звёздочки». «Мирный» и «спокойный» Шелковской район станет для него обратным адресом похоронки. Где сейчас твоя звезда на могиле, Вадим? На фотографии он остаётся навек улыбающимся.

А как жили в коллективе, как относились друг к другу, как сами воспринимали всё,   происходящее вокруг…. Всё, пожалуй, происходило, как и в России, где не слышны выстрелы, не ставят  на дорогах мины. И пятилетние мальцы не провожают презрительными жестами бронетранспортёры с трёхцветными флагами.  Только ни разу не видел как сама по себе боевая обстановка меняла бы полностью внутреннюю суть человека. Если есть в нём что-то подленькое, то там эта червоточинка лишь разрастается. И не дай Бог, доверить такому «защитнику» интересов России на Северном Кавказе власть, людей.

Никакие испытания и соблазны на войне не заставят отказаться настоящему российскому офицеру от  законов чести.  Офицером чести Андрей искренне считает своего коменданта, впоследствии военного комиссара Псковской области генерал-майора Игоря Анатольевича Бескровного.

Всякое ведь там бывало…. Один ведь такой «носитель погон» попытался незаслуженно обвинить  офицера-подчинённого, пошел даже на подлог. Но  ведь смогли разобраться в своём коллективе. По свойски, «вразумили» того начальника, невзирая на звания и должности.

А так, даже на войне люди стараются все равно получать какие-то радости от жизни - отметить праздник, сыграть в тот же волейбол или футбол. Причем, провели несколько товарищеских матчей с местной администрацией. Правда, Новый, 2002-й, год  прошёл под «фейерверк» перестрелки. Жаль. Ведь готовились к застолью всей комендатурой.

Как проходила служба?  В конкретных делах, без бумажной  «шелухи» мирного времени.

Первый раз больше всего поразил подход проверяющих офицеров. Едва только они представились, так прямиком в солдатские палатки. Причем сами по себе питание и быт «серых шинелек» проверяющих интересовал уже во вторую очередь. Тот подполковник первым делом въедливо посмотрел, есть или нет в простынях солдатское бедствие – постельная вошь. Стыдно или нет признаться, говорит Андрей. Но от паразитов не были избавлены даже иные подразделения в самой Ханкале, в штабе объединённой группировки. Питание в подразделениях, подчинённых комендатуре, было организовано неплохо. Причем, батальон внутренних войск по снабжению «давал фору» всем остальным.

К моряцкой «родословной» своего заместителя комендант, как и все  офицеры, отнеслись с уважением. Благодаря «черным беретам», героям первой и второй чеченским кампаниям, авторитет флота «за бурным Тереком» весьма высок.  Ведь даже когда пришло время готовить представление на присвоение очередного воинского звания Андрею Петрову, комендант сам проследил, чтобы, упаси Бог, в документах не прошёл сухопутный  «подполковник». И во всех приказах именовал своего зама только капитаном 2 ранга.

Впрочем, капитал доверия к флотским, завоёванный морскими пехотинцами, пришлось подтверждать почти сразу. В комендатуре было за правило заниматься определённой боевой работой всем, без исключения, офицерам. После участия в первой операции стали доверять проводить колонны с техникой и людьми.

Однажды, разведчикам даже довелось обнаружить…. русских рабов. В Чечне почти повсеместно развито «самопальное» производство бензина и соляра сомнительного качества. Возле одного из таких заводиков буквально примостился террикон – насыпь отработанных горных пород с карьера. Разведчики решили проверить, а вдруг там кто-то есть. Аккурат наверху террикона они увидели вход, закрытый люком. Открыли. Крикнули, выходи, кто есть живой. Или же бросаем гранаты.

Двадцать пять бледных, истощённых жителей Ставрополья и Кубани  щурясь от дневного света молча, не веря в счастье своего освобождения, смотрели на людей в камуфляже с эмблемой «Россия, Вооружённые Силы» на рукавах. Некоторые из них находились в рабстве с 90-х годов прошлого века.  Долгие месяцы и годы рабы 21 века провели на подпольном нефтеперегонном заводе одного из полевых командиров. Многих из них даже отчаялись вернуться в родной дом, увидеть близких.

Разведгруппа во время другого поиска в «зелёнке» неожиданно   обнаружила  огромное поле площадью около ста гектаров, не очень-то и спрятанное от посторонних глаз. Разведчики  не сразу и поняли, что за «культура» произрастает на подобной «ниве»….  Почти ведь открыто  здесь росла конопля. И, похоже, его «хозяева» были даже уверены в своём надёжном прикрытии. Торговля наркотической «дурью» приносила им такие доходы, что – как они считали – «бизнес на смерти» вполне «защищен».

На свой страх и риск решили разведчики сжечь поросль «поганой травы». Благо самопальной солярки в тех местах  в избытке. Потом его хозяева пытались вычислить,  кто принёс «убыток» и отомстить. Но никто из солдат и офицеров даже не обмолвился словом. Хотя, поговаривают, наркодельцы сулили за информацию немалые деньги.

Подбор контрактников в регионах, прилегающих  к  Чечне, старались по возможности проводить через своих представителей. Подобная практика оправдывала себя почти на все сто. А то по разнарядке могут облагодетельствовать такими с позволения сказать кадрами, что не будешь знать, как избавиться от подобных «профессионалов».

Как заместитель коменданта по воспитательной работе капитан 2 ранга Петров  неоднократно ездил в командировки в различные военкоматы. Первый раз он отправился в Волгоград на обычном рейсовом автобусе. Вначале – показалось даже странно - без единого досмотра доехали до Кизляра. Потом взяли направление на Волгоград. Автобус причём неоднократно останавливался на блокпостах. Водитель-чеченец что-то говорил милиционерам, «отстёгивал» причитающиеся им суммы. Так, проезд в город-герой на Волге «обошёлся» для него в 2500 рублей. Одним словом, после событий в «Норд-осте» Андрей не задавал «излишних» вопросов – как вооружённая до зубов чеченская банда оказалась в центре Москвы.

Вот и разберись после всего увиденного в российских  делах! И пойми подобную «сговорчивость» служителей правопорядка при проверке и досмотре явно подозрительного транспорта из «горячего» региона. Ведь от гибельных взрывов  террористических актов не застрахованы ни они сами, ни их близкие. В любом случае, без укрепления государственности в России невозможно привнести мир  и порядок на Северном Кавказе.

Чечня оставила в памяти Андрея весьма неоднозначный след. И точно на роль эксперта по чеченским делам он никогда не будет претендовать. Чувство постоянной опасности здесь оказывалось, замешано на почти полной  неразберихе во взаимоотношениях с местным населением. Очень многое из происходившего здесь так и осталось непонятным. Подчас, поражало, как взятые в плен боевики с оружием, в зелёных повязках и со своими знаками различия через два часа оказывались на свободе. Объяснения чеченских милиционеров поражало «бетонной» логикой. Дескать, вы «федералы», не разобрались. А пойманные вами бандиты на самом деле мирные жители, кои ехали в райотдел милиции сдавать оружие.

После возвращения из командировки Андрей оказался «не у дел» в семейной жизни, далеко не сразу определился с новой должностью. Но горная республика отчего-то вспоминается больше с благодарностью. Здесь он испытал себя на прочность, приобрёл боевых настоящих друзей.

….А кто остался прав или не прав в круговерти того стреляющего и взрывающегося минами «мира» - покажет лишь время.